Диск возвращает нас в те стародавние времена, когда в России не слишком задумывались об аутентичности и драйве в исполнении старинной музыки, а прежде всего пытались познать «последние истины», вслушиваясь в полифонические хитросплетения и подчеркивая величественную монументальность баховских партитур.
Запись live реконструирует атмосферу концерта, состоявшегося 15 ноября 1981 года в Большом зале Московской консерватории. О тех днях вспоминает один из участников событий, органист Юрий Семенов: «Из репетиций помню, что возникли сложности со строем оркестра и органа: струнникам оказалось очень низко… Замечательный Хор мальчиков под управлением Виктора Попова. С точки зрения ансамбля акустика Большого зала сама собой решала все проблемы взаимодействия органного сопровождения с солистами, стоявшими на авансцене (речитативы, арии); хор окружал орган, что было удобно».
Наиболее органично по отношению к музыке Баха получились все эпизоды, связанные с партией Евангелиста. Тенор Алексей Мартынов, лучший российский интерпретатор баховского речитативного стиля, с той поры «перепел», наверное, во всех исполнениях барочных пассионов и ораторий. Манера пения сразу меняется в сольных теноровых ариях: стремление к героичности звучания сразу утяжеляет движение. К сожалению, имя солиста по каким-то причинам не указано, и можно лишь гадать, кто это был.
Хороша Людмила Белобрагина, известное советское сопрано, бывшая исполнительницей не только классики, но и многих премьер современных композиторов. Она стремится имитировать «мальчишеский» тембр, и это правильное решение: легкое, светлое звучание ее голоса украшает эту запись.
Что касается оркестра, то обратимся еще раз к воспоминаниям Юрия Семенова. «Где-то в 1970-е годы в Ленинградской областной филармонии (была и такая) был организован дирижером Николаем Семеновичем Рабиновичем (его очень высоко ставил Мравинский, а в консерватории многие метались между классами Мусина и Рабиновича) “Оркестр старинной и современной музыки”. Я с этим оркестром играл ленинградские премьеры сочинений Шнитке, Бориса Чайковского и других композиторов.
Вторая составляющая деятельности оркестра – возрождение забытых шедевров, в частности, духовной музыки, на которую был наложен негласный запрет по идеологическим соображениям. В это же время в Ленинграде возникли ансамбли старинной музыки, часто игравшие на самодельных инструментах, например ансамбль “Pro anima”. В этом смысле это была скорее акция где-то непокорности, где-то свободомыслия и возможность общаться с интеллигенцией, посещавшей концерты. Конечно, сейчас многие вещи кажутся наивными или вызывают улыбку, но, говоря о данном исполнении, мы можем иметь в виду, что дирижер Эдуард Серов был единственным учеником Мравинского, соответственно прошел классическую выучку симфонического дирижера; он был очень требователен и суров в репетиционной работе, но, очевидно, его взгляды находились в русле большого симфонического стиля. Поэтому в честности и искренности его намерений ни у кого сомнений не было, но интерпретация находилась в своем разломе между классическим подходом дирижеров-симфонистов и искренним желанием наилучшим образом исполнить Страсти Баха».
Так или иначе, мы получили важнейший документ – историческую запись первого в СССР исполнения «Страстей по Иоанну» И. С. Баха силами отечественных музыкантов, некую «точку отсчета», позволяющую оценить собственные достижения на ниве барочного музицирования.
